|
ЧЕРНАЯ МЕТКА,
ИЛИ ПОЧЕМУ НОВОЕ РУКОВОДСТВО КАМЧАТРЫБВОДА ОБЪЯВИЛО ВОЙНУ СОБСТВЕННОМУ ПРЕСС-ЦЕНТРУ
Итак, к истории вопроса. Я пришел работать в Камчатрыбвод в январе 1984 года. До этого работал в газете «Камчатский комсомолец», там же появились мои первые публикации об ученых рыбниках Иване Ивановиче Лагунове и Игоре Ивановиче Куренкове. Тогда же я написал материал о Малкинском экспериментальном рыбоводном лососевом заводе, об уникальном эксперименте по подращиванию молоди лососей с использованием термальной малкинской воды, т. к. эта тема была мне интересна. Примерно в это же время я начал собирать материалы по истории освоения Северной Пацифики, о русских зверобоях-поморах, пришедших на берега Тихого океана с Русского Севера, покоривших и освоивших землю, вошедшую в историю планеты под именем Русской Америки. Затем я немного поработал в газете «Рыбак Камчатки», как вдруг однажды ко мне подошел мой институтский приятель Сергей Донигевич и предложил пойти работать в Камчатрыбвод старшим инспектором по массово-разъяснительной работе.
Скажу честно во всем этом предложении меня больше всего привлек оклад. В «Рыбаке Камчатки» он был всего-навсего 115 рублей, а в рыбводе мне предлагали 155. Что такое массово-разъяснительная работа, я и понятия не имел. Как не имел никакого понятия, что такое этот самый Камчатрыбвод, кроме того, что его инспектора гоняются за браконьерами на речках. Кстати, у меня самого было самое негативное отношение к этим инспекторам, потому что сам я вырос на реке Камчатке, а мы здесь привыкли к свободному обращению с рыбой, и всякие ограничения воспринимались в штыки, как нарушения наших естественных прав. Так думали все здесь, так вместе со всеми думал и я. То есть совсем даже не был готов к работе в рыбводе, тем более по массовому разъяснению населению того, что государство правильно делает, лишая камчадалов рыбы.
Сережа Донигевич умел и умеет уговаривать. Он заговарил мне зубы настолько, что я дал согласие и был представлен одному из своих будущих начальников Александру Сан Санычу Чекулаеву, с которым нас позже уже свяжет настоящая дружба, и многое из того, что удастся сделать впоследствии, будет сделано именно благодаря тому, что нас связывало нечто большее, чем собственно чиновничья работа: взгляд на будущее, на проблемы, с которыми мы сталкивались ежедневно и ежечасно. Потому-то я и прирос к Камчатрыбводу, что именно здесь нашел то, что в наше время большая и даже очень большая редкость. Я нашел в Камчатрыбводе единомышленников.
Дело в том, что Камчатрыбвод до введения морских экономических зон СССР был именно той старенькой маломощненькой конторкой, в которой в основном и занимались только проблемами речных рыбалок и местных доморощенных браконьеров.
Авторитета у конторы практически не было. Райкомы партии занимались регулированием промысла и попробуй тут открой рот в защиту ресурсов: давай план и баста! Свое безвластие инспектора вымещали на местном населении именно для населения были введены лимиты на вылов лососей, потом запретили кормить ценными видами рыбы ездовых собак (а чем же кормить, когда, кроме лосося, в камчатских реках и нет ничего!?), а вслед за этим запретили самим людям кормиться лососем. Камчадалам, которые тысячелетия только тем и занимались, что заготавливали для собственного пропитания камчатский лосось! Когда я пришел в Камчатрыбвод, начальник отдела рыбоохраны Сергей Викторович Огурцов как раз и затеял создание полной картотеки браконьеров Камчатки (к сожалению, эту блистательную идею так никто до сих пор и не оценил, не продолжил, интереснейшее дело заглохло и умерло). Так вот, когда картотека была сформирована по алфавиту, я прошелся по ней и к ужасу своему увидел (а в это время у меня были довольно интересные разработки по истории камчатских династий), что самые популярные фамилии в этой картотеке принадлежали именно родам камчадалов Спешневым, Трапезниковым, Уксусниковым, Кривогорницыным, Абакумовым, Поповым, Машихиным
Я просматривал их дела в основном десятьпятнадцать рыбин, повторность, тюрьма. Мы пересажали по обвинению в браконьерстве за шестидесятыедевяностые годы сотни представителей коренного населения, тех самых камчадалов, которые до 1917 года платили ясак царю-батюшке, а по воле Советской власти обращены были в 1926 году в русских, чтобы через семьдесят лет только в конце девяностых годов они снова смогли вернуть себе право быть и называться камчадалами (ительменами). То есть шла необъявленная гражданская война. Или геноцид. Это уж кто как считает.
Мы же в отделе рыбоохраны, чтобы как-то закрыть эту проблему обеспечения рыбой жителей Камчатки, поставили перед собой задачу ввести на Камчатке сетной лицензионный лов лососей. Благо, что уже был пример в Магаданской области. Боже, какое сопротивление мы пережили. Но дело было сделано теперь для Камчатки это норма.
Но я бы не задержался надолго в Камчатрыбводе: то, что творилось (а, впрочем, и до сих пор творится) на камчатских лососевых реках, моральный облик наших, так называемых «береговых», инспекторов, обиравших местное население и писавших протоколы не выходя из дому по установленной ими самими норме и плану, спускаемому свыше, отторгало. Были и есть прекрасные люди среди «береговых» инспекторов. Но они чаще других погибали или их вышибала с места бездушная машина власти. А потом, до унизительного мизерная зарплата позволяла выживать на этом месте только тем, кто способен был приспособиться к новым условиям существования. И таким образом инспектора рыбоохраны становились или составной частью рыбопромышленной мафии прикрывали браконьерские бригады. Или вымогателями отбирали якобы бесхозную икру и сдавали ее перекупщикам без оформления. Или шли на обыкновенный рэкет устанавливали, как это было в нынешнем году в Ключах, тариф на каждый сплав. Если не ошибаюсь, он был весьма неплохой 10 тысяч рублей с каждого сплава. Или совсем уже последнее сами выходили браконьерской бригадой на нерестилища и очищали их от рыбы и икры. Сколько осталось здесь честных и порядочных по пальцам пересчитать можно, наверное, и на одной руке пальцев хватит для этого подсчета.
Итак, почему же я все-таки остался? Да потому что с введением морских экономических районов в Камчатрыбводе срочно потребовалось увеличить штат отдела конвенционного рыболовства и сюда пришли мои ровесники, выпускники Дальрыбвтуза. Молодые, энергичные, самолюбивые, дерзкие, грамотные, озорные, веселые, дружные
Они вышли в море и начали драть рыбаков, как малых деточек. Разопсевшие капитан-директора плавбаз паханы дальневосточных наших морей принимавшие у рыбаков-промысловиков рыбу на таких кабальных условиях, что рыбачки с РСов и СТешек волком выли, встали по стойке смирно перед пацанами-инспекторами, которые, пользуясь производственными коэффициентами, легко, как орешки, выщелкивали из документов излишки рыбы, проводили расследования, открывали громкие дела, за которыми следовала потеря партийного билета, а значит, позор и иногда тюрьма.
С этими пацанами не было никакого сладу их нельзя было купить, споить, соблазнить. Молодые организмы водку перерабатывали мгновенно, и мозги не плыли, а работали как часы. Взятка была для них «за падло», потому что чувство локтя, ответственности и спортивного азарта были настолько велики, а чувство товарищества было в соответствии с усвоенным в школе тезисом великого Тараса Бульбы: «Нет уз святее товарищества». А что касается «соблазнить» то тетки на судах дрались за каждого смазливенького инспектора, а уж женщин на плавбазах в те времена было побольше, чем мужчин.
И я попал в Камчатрыбвод именно в тот период, когда слава морских инспекторов Камчатрыбвода достигла наивысшего взлета. Это потом они начали ломаться, спиваться, продаваться и покупаться, заводить любимцев и заключать пари, кто будет впереди: мой любимчик или твой мой, который почту и девок возит на плавбазы, или твой, кто рыбачит, как одержимый. К слову сказать (а я привожу пример из жизни), не выиграл тогда никто: план путины, года и пятилетки взяли за один промысловый сезон оба и почтальон, не замочивший сетей, и рыбак, который от бога. Вот так. Но это было потом.
Мне было интересно с ними. Тем более, что оба мои руководители и начальник отдела С.В. Огурцов, и его заместитель А.А. Чекулаев были выходцами из отдела конвенционного рыболовства, тоже энергичные, заводные, азартные.
Это их настроение передалось и мне. Я увлекся, заинтересовался, вошел, что называется, в тему. Мы бились на всех фронтах. Кто помнит 80-е годы, тот, наверное, знает, что существовала так называемая ведомственная цензура, помимо цензуры государственной. Каждая моя публикация, без разницы будь то областная или центральная печать проходила двойной контроль, резалась беспощадно.
Но тем не менее мы прорывались на самый верх вплоть до газеты «Правда».
Подготовка публикации была событием всего Камчатрыбвода черновик статьи проходил через все отделы и каждый имел право на свое мнение и свою позицию. То есть каждая статья была плодом коллективного труда. Или, по крайней мере, результатом самого заинтересованного обсуждения.
Потому и появление в печати статьи также было событием для всех нас, а не одного только автора. Мы вместе переживали за «вырезанные» цензурой куски, мы вместе ждали откликов и официальных ответов. И они были по нашим (я подчеркиваю НАШИМ) публикациям не раз собиралось и бюро обкома партии.
То есть все мы ощущали себя частью целого и большого дела.
Интересно, как реагировал на нас бывший в то время начальник Камчатрыбвода Дмитрий Филиппович Колмогоров, которого побаивалась даже вся эта молодая, задорная и дерзкая орава из конвенционного отдела.
Я направлял материал в центральную газету обычно «Советскую Россию» или «Правду». Оттуда приходил ответ на имя начальника Камчатрыбвода (осуществлявшего местную ведомственную цензуру). Дмитрий Филиппович вызывал меня к себе наверх:
Писал эту статью? сурово спрашивал он меня.
Писал, Дмитрий Филиппович.
Ну иди и пиши теперь ответ, он протягивал мне конверт со статьей и сопроводительным письмом из редакции.
Я шел в отдел, садился за свой стол и под хихиканье своих коллег и постоянных гостей все тех же морских «чудо-богатырей» из конвенционного отдела начинал сочинять ответ: «В статье старшего государственного инспектора С.И. Вахрина содержится объективный взгляд на проблемы и состояние рыбной отрасли, который целиком и полностью разделяет Камчатрыбвод
»
Именно так ЦЕЛИКОМ И ПОЛНОСТЬЮ!
Прошли годы, и когда мы с Дмитрием Филипповичем, тогда уже пенсионером, встретились случайно на улице, он первым делом спросил меня о моих делах: «Как пишется? Дают писать-то?» Пусть ему земля будет пухом только тогда до меня окончательно дошло, что Дмитрий Филиппович просто-напросто прикрывал меня собой, давал возможность подниматься в своих публикациях вплоть до ЦК КПСС. И самое главное! побеждать. И это были не мои личные победы. Это были наши общие победы, потому что в те годы Камчатрыбвод представлял из себя нечто цельное, и мы были частью этого целого. Нет уз святее товарищества!
Д.Ф. Колмогорова сменил человек совершенно случайный для Камчатрыбвода. Его уже нет в живых, да и был он довольно безобидным человеком, тем более, что себе в замы взял (опять же из отдела конвенционного рыболовства!) Николая Николаевича Маркова, будущего начальника Камчатрыбвода (и это был золотой период в жизни нашей конторы). Я в это время был избран председателем Совета трудового коллектива, и поэтому мы сплотились еще более тесно, чем прежде. Правда, нужно сказать, что сплотились мы непосредственно в самом управлении, что же касается моря, то там негативные процессы становились все более и более необратимыми. Сначала «Золотой краб» взятки и контрабанда. Затем большие деньги в «зелени» на иностранном промысле. Конвенционный, позже морской, отдел разрастался. Приходили все новые и новые люди, со своим мировоззрением, со своими потребностями, со своими моральными ценностями или отсутствием данных ценностей вообще. Отдел разрастался и мельчал, мельчал и мельчал.
Это особо не бросалось в глаза мы этих людей видели довольно редко только когда они приходили с моря в управление. Но там были отгулы, отпуска, снова море. Люди были предоставлены сами себе, были хозяевами положения, один раз в сутки связывались со старшим инспектором в районе промысла, а тот уже с управлением. Ходили слухи о коррупции, взятках, пьянках. Но слухи слухами проверить было сложно. Да и Камчатрыбвод переживал первую эпоху рыбопромышленных реформ создание параллельной структуры в Госком-экологии. Мы начали постепенно разваливаться, еще слабо это осознавая. Тогда же ушел в Спецморинспекцию и мой «крестный брат» Сергей Михайлович Донигевич.
В 1992 году меня пригласили на должность заместителя начальника управления культуры администрации Камчатской области. Это было вызвано тем, что я по-прежнему занимался историей освоения Северной Пацифики, а в 1993 году исполнялось 250 лет с начала промыслового освоения россиянами Русской Америки. Фактически это было датой начала всей промысловой деятельности России на Тихом океане. Готовился грандиозный праздник, у истоков организации которого я и стоял. Поэтому дал свое согласие. Но когда в августе 1993 года праздник, получивший по решению правительства России статус Всероссийского, был проведен, ко мне обратился по личному поручению начальника Камчатрыбвода Н.Н. Маркова его первый заместитель А.А. Чекулаев с предложением вернуться в Камчатрыбвод и продолжить ту работу, которой я занимался здесь восемь лет.
Сделано за эти годы было немало: сотни статей, опубликованные в камчатских и центральных газетах и журналах, публикации в различных сборниках, издание собственных книг. Прочитаны тысячи лекций, издано множество плакатов и бюллетеней.
И нужно признать, что все это не приносило мне большого удовлетворения. Конечно, когда мы боролись за лицензионку или отстаивали позиции нашего районного инспектора в Усть-Камчатске, вставшего против перелова рыбы ради выполнения планов очередной пятилетки, публикации приносили удовлетворение, отражая душевное наше состояние в этой борьбе, особенно когда эта борьба приносила ощутимый результат. То же самое было и по морским проблемам, которых с каждым годом становилось все больше и больше.
Поэтому за год, что я провел в культуре, оторвавшись от повседневки и рыбводовской суеты, я понял главное мы стреляли из рогатки по воробьям.
Что изменилось за эти восемь лет? Стало меньше браконьеров на камчатских реках? Нет, число их возросло настолько, что можно было констатировать (и мы констатировали в итоге) Камчатрыбвод не в состоянии справиться с браконьерством. По разным, в том числе и совершенно независимым от самого Камчатрыбвода, причинам. Но факт остается фактом не способны.
Стало меньше нарушителей Правил рыболовства в море? Куда там тенденции были достаточно устойчивы и при первой же возможности весь ВЕСЬ! промысловый флот Дальнего Востока обрушивался на запретный для промысла минтая район на глубинах меньше ста метров и супертраулеры, и БМРТ, и, разумеется, весь средний флот. И здесь экономика диктовала свои условия. Что же касается инспекторов, то вырождение было уже налицо деньги, очень большие деньги делали свое дело лихо и безостановочно: куй, как говорится, железо, не отходя от кассы.
Годы подтвердили, что я был прав в своих размышлениях. Подтвердили с такой категоричностью, что оторопь берет.
Я не умею и не могу быть чиновником. Поэтому предложение Н. Маркова было кстати я уже устал от чиновничьей культуры, от определенных придворных обязанностей, от массы беспросветных по разрешимости проблем, которые обрушивались в те годы (да и сейчас) на бедную нашу культуру и ее нищий административный орган.
Но я не хотел второй раз окунаться в ту же воду. Не хотел заниматься массово-разъяснительной мелочевкой, ясно осознавая ее никчемность.
Камчатка занимает уникальное место в дальневосточном регионе, так как в ее водах, в зоне ответственности Камчатрыбвода работают промысловые и обрабатывающие суда всего Дальнего Востока, а кроме того, еще и иностранный флот. Рыбопромысловую политику определяет Москва, а Камчатрыбвод (какой бы он хороший ни был) всего лишь исполнительный орган столицы. Поэтому если уж говорить о формировании общественного мнения по проблемам сохранения водных биологических ресурсов в северной части Тихого океана (в Северной Пацифике), то нужно говорить о создании собственных средств массовой информации, которые будут способны донести эти проблемы на всероссийском и международном уровне до самых высоких инстанций столицы.
Это мое предложение и было принято на «ура» в Камчатрыбводе. Именно с этой миссией я и вернулся создать пресс-центр Камчатрыбвода, а на его базе организовать систему средств массовой информации, способных поднять вопросы и проблемы сохранения рыбных ресурсов Северной Пацифики до столь высокого звучания.
В то время Камчатрыбвод еще осознавал собственную высокую миссию в деле охраны рыбных ресурсов государства. Это был государственный орган не только по букве, но и по духу закона. Да вроде не так давно это и было каких-то семьвосемь лет назад.
Первое, что мы сделали, это начали создавать собственную киностудию. Почему начали с нее? Просто это был период, когда газеты потеряли собственное лицо и тираж их стремительно упал. Возможности же вещания с экрана телевизоров для самой широкой аудитории представляли для нас огромное преимущество. Так оно и было впоследствии дальневосточники увидели значительную часть наших видеофильмов, то есть в те годы мы начали развиваться в правильном направлении.
Но я все-таки газетчик, то есть пишущий журналист. Поэтому душа моя оставалась неспокойной, точно я предал кого-то. Кого? Самого себя. Свои годы в журналистике как-никак а первый мой материал вышел 10 января 1971 года, то есть журналистский стаж был более 20 лет. И совершенно не случайно родилась идея об издании своего журнала. Так в 1996 году появился на свет первый номер «Северной Пацифики». Сегодня это уже раритет.
В самом же Камчатрыбводе в это время произошли коренные изменения: ушел в бизнес Н.Н. Марков, а на свое место он рекомендовал руководителя службы по охране морских зверей В.Н. Бурканова.
Мы, тогда еще с Володей, были знакомы с первого дня моего прихода в Камчатрыбвод, мы были дружны, несколько раз я летал с ним на самолете, выходил на судне на учет морских зверей, вместе мы организовывали в свое время очень нашумевший молодежный Экологический центр (Экоцентр). Я много писал о работе его службы, мои интервью с ним были опубликованы в центральных природоохранных журналах. Но я, честно говоря, приход Владимира Николаевича руководителем Камчатрыбвода воспринял настороженно. У меня уже были подозрения о том, что личное для В.Н. Бурканова всегда выше общественного, и карьеристская струнка в его поведении может зазвучать совсем не так, как мы полагаем, воспринимая образ Бурканова чисто визуально. А визуально все мы очень здорово (в том числе и я сам) ошибались. Есть такой тип людей, от которых просто веет доверием, они излучают симпатию, добро, свет. Но при этом корыстны, лукавы, двуличны и даже подлы.
Вот к такому типу людей, к моему горькому сожалению, оказался причастен и бывший мой хороший товарищ Володя Бурканов. Я имею право это писать сейчас, когда он уже не у власти, потому что в свое время я и в устном и в письменном виде изложил своему непосредственному начальнику взгляд на него самого и его руководящую роль в кадровой и нравственной трагедии Камчатрыбвода. Поэтому для него самого это не будет новостью. А другие и сами знают или познали на собственном горьком опыте цену доброй улыбки обаятельного начальника.
Первым делом (как выяснилось, по приказу Москвы) он убрал своего первого заместителя А.А. Чекулаева, самого, наверное и по сей день, опытного специалиста в Камчатрыбводе, прошедшего школу двух важнейших отделов конвенционного рыболовства и рыбоохраны. Бурканов просто-напросто уволил Чекулаева, предъявив ему какое-то должностное нарушение. Тот отец пятерых детей восстановился через суд. Где-то у меня до сих пор сохраняется собственная стенограмма того позорища, когда Бурканов и его зам лили на этом суде грязь на Чекулаева, не подозревая еще тогда, что сами оказываются в этой несмываемой грязи по самые уши. Именно так и случилось с тем самым замом, который позже осознает, что за предательство расплачиваются подлостью. Именно ему было предложено стать первым замом, но при одном условии. Об этом зам сейчас говорит во всеуслышанье, поэтому я сообщаю это обязательное условие подписывать все документы, которые ему поручит подписывать начальник. Если что не так то начальник объявляет своему первому заму выговор, который потом (когда улягутся страсти-мордасти) сам же и снимает. Но зам был не дурак проработал в Камчатрыбводе три десятка лет и прекрасно понимал, какие подписи от него потребуются в действительности. И в итоге к концу деятельности В.Н. Бурканова в Камчатрыбводе они с замом стали врагами. А первым замом начальника Камчатрыбвода стал Сергей Павлович Денисенков (кличка в среде коллег Сергей Падлыч очень точная, нужно признать). Закончил рыбопромышленный техникум, тралмастер, если не ошибаюсь. В Камчатрыбводе второй человек, если говорить о стаже. Бывал в мелких начальниках, правда, недолго слишком властолюбив, груб и недалек. И в первых замах он продержался недолго провез из-за границы в трусах (конечно же, нелегально) несколько тысяч долларов. Его вычислила Хабаровская таможня. И потому вычистили из первых замов.
Но при нем был начат судебный процесс по хищениям и коррупции в рыбной отрасли, в результате которого Бурканову и Денисенкову (не без помощи нынешнего начальника Камчатрыбвода А.Г. Желтышева) удалось отправить в тюрьму еще одну светлую голову Камчатрыбвода и моего друга Александра Николаевича Санеева, абсолютно уверенного в том, что ему ничего не стоит выиграть процесс. Теперь, после того как прокурор просил дать ему два года, а судья дала два с половиной ( за то, что имел собственное мнение), он лишен начисто этих иллюзий и только еще верит в то, что на самом деле ничего преступного не совершал. Ходят слухи, что на примере Санеева правоохранительные органы хотели как раз и создать процесс века о коррупции в рыбной промышленности, о чем в те годы писалось столь же много, как и сейчас, но у них ничего не вышло. И Санеев просто стал «стрелочником». Не без помощи Владимира Николаевича и Сергея Павловича.
Я, таким образом, тоже из разряда друзей переходил в разряд врагов поддерживал А. Чекулаева до тех пор, пока он сам не отказался от дальнейшей борьбы и ушел из рыбвода. Принял А.Н. Санеева, когда он вернулся из мест заключения, на работу в Фонд «Северная Пацифика». Скажу больше, если бы в подобной ситуации, как Чекулаев, оказался Бурканов, то я поддерживал бы и его, как друга, но ситуация была иной и я теперь становился врагом.
При этом я не лез во внутреннюю жизнь Камчатрыбвода это было бесполезно. Заварилась такая кадровая чехарда просто жуть. В рыбвод поперла всякая и разная «блатата», ибо в морях платили «баксами». Кто только не шел в море от имени Камчатрыбвода. Какой позор лег на нас всех ни в сказке рассказать, ни пером описать.
Наши инспектора в открытую работали на «Дальморепродукт». Штаб-квартира располагалась на плавбазе «Всеволод Сибирцев» у капитан-директора Журия. В.Н. Бурканов, не стесняясь, закрывал штрафы и ущерб, нанесенный рыбной промышленности страны «Дальморепродуктом», дизтопливом для рыбоохранных судов. Это считалось нормой Бурканов заявил об этой «форме делового сотрудничества» даже на совещании у губернатора Камчатки. Когда я послал своего оператора, старшего госинспектора рыбоохраны В. Мурашко на плавбазу «Всеволод Сибирцев», на котором находился наш инспектор из морского отдела, плавбаза снялась из района промысла и отказалась брать инспектора. Вот так. А позже к нам попали документы из ФСБ о деятельности наших инспекторов в запретном для промысла районе, где они ловили одних и покрывали других. Ловили чужих, а покрывали своих рыбодобывающий и рыбоперерабатывающий флот «Дальморепродукта», точнее плавбазу «Всеволод Сибирцев». А старшим государственным инспектором рыбоохраны на рыбоохранном же судне Камчатрыбвода, работающем в тот период и в том запретном!!! районе был нынешний начальник Камчатрыбвода А.Г. Желтышев.
Но повторяю: не лез я тогда во внутреннюю жизнь Камчатрыбвода, понимая, что корабль гибнет и помочь ему ничем уже нельзя. А внутри рыбвода начиналась самая настоящая война. Война первых и вторых заместителей. Она, кстати, не затихла и по сей день, не прекращаясь ни на один день.
Честно говоря, эта война была мне на руку В.Н. Бурканов не риск-нул в этой обстановке давить на пресс-центр, понимая, что если уж и мы примкнем к одному из лагерей, то мало не покажется. Может быть, еще и память о прошлом нашем содружестве как-то нейтрализовала его атаки на пресс-центр. Поэтому первое время мы жили мирно и находили возможности для совместного продвижения того проекта, с которым я и пришел в Камчатрыбвод в 1993 году. Именно В.Н. Бурканов дал нам деньги на приобретение монтажного оборудования для киностудии. Именно с Буркановым мы в 1996 году издали первый номер журнала «Северная Пацифика», то есть он один из его крестных отцов.
А потом все изменилось. Изменилось именно с того момента, когда в фильме «Крабовая лихорадка» мы дали сюжет с того самого совещания у губернатора Камчатки, где начальник Камчатрыбвода отстаивал свою правоту по поводу взаиморасчетов с «Дальморепродуктом». Мы понимали, что произойдет после появления на экранах этого сюжета. Но это было наше предупреждение мы прекрасно осознавали, к чему, в свою очередь, приведет этот альянс с «Дальморепродуктом», во что он выльется Камчатрыбводу и каким очередным позором ляжет на нас всех, кто работает здесь.
Бурканов приказал вырезать сюжет из фильма, я, чтобы не усугублять конфликт, и понимая, что свою роль сюжет уже выполнил, согласился на его частичное сокращение. В этом была и позиция убрать совсем, вроде как показать, что испугался или, может быть, даже прогнулся перед начальством. А так я шел на разумный компромисс.
Увы, компромиссом и не пахло начались атаки на пресс-центр. Тут еще по нам ударила и вторая реформа рыбвода морскую инспекцию (на счастье всех нас остальных, кто еще не был вымаран в коррупционной грязи!) передали в ФПС и сокращение коснулось всех структур Камчатрыбвода у нас сократили двух сотрудников: оператора студии и ответственного секретаря журнала «Северная Пацифика». Вопрос ставился о полном сокращении пресс-центра, но в самую последнюю минуту кто-то из умных замов все-таки подумал о реальных последствиях такого шага для них же самих: ведь война замов продолжалась, и мы по-прежнему не лезли в эту драку, занимаясь своим делом.
Мы не боялись сокращения, так как давно понимали, что наша осведомленность в делах Камчатрыбвода вызывает весьма негативную оценку у тех, кто боится огласки, и были готовы к худшему. Еще в 1991 году был создан Благотворительный Общественный Фонд спасения лососей Камчатки, который позже был преобразован в Благотворительный Общественный Фонд сохранения биоресурсов Северной Пацифики (Фонд «Северная Пацифика»). Основное финансирование наших программ шло именно через эти Фонды: долевое участие рыбопромышленных компаний, гранты природоохранных организаций, поддержка администрации и т.д.. Поэтому мы были и остаемся достаточно независимыми, готовыми в любой момент покинуть негостеприимные стены Камчатрыбвода или начать войну с его руководством, защищая то дело, которому я лично посвятил основную часть своей жизни. Дело, повторяю, сохранения водных биологических ресурсов Северной Пацифики.
Но, к счастью для нас, Владимир Николаевич, устав от проверок КРУ, по которым до сих пор отписываются другие, ушел в науку и уехал в Америку.
У нас состоялся последний с ним разговор, где мы расставили все точки над «i». Думаю, что прагматизм В.Н. Бурканова позволит (если не позволил) ему понять, что за все годы работы в Камчатрыбводе я вместе со всей своей командой ни на йоту не отступил от главного направления своей жизни пропаганды идей сохранения природного и исторического наследия Северной Пацифики. Мы, с моим уже коллективом единомышленников редакцией журнала «Северная Пацифика», газетой «Тихоокеанский вестник» (заместителем главного редактора которой, совсем не случайно, является мой сын Алексей, преемник в этой работе), Дальневосточной рыбацкой студией только разве что расширяем свой «огород» познания и углубляем ямки под новые и новые саженцы идей.
Впрочем, газета «Тихоокеанский вестник» родилась уже не при Бурканове при Владимире Геннадьевиче Резванове, человеке, против своей воли оказавшемся на этом посту. Очень добрый, порядочный и исполнительный человек. Рыбак-профессионал. Ему было приказано идти на этот пост и он выполнил приказ. Мы понимали друг друга с полуслова. Он стоял на позициях рыбаков, и мы стояли на этих же позициях, отдавая себе полный и ясный отчет в том, что органы рыбоохраны созданы для существования рыбной отрасли, а не наоборот рыбная промышленность существует, чтобы набивать карманы инспекторов рыбоохраны. И именно при нем прошла в Камчатрыбводе российско-американская общественная конференция по проблемам сохранения рыбных запасов Берингова моря. Конференция, которую велено было из Госкомрыболовства не поддерживать и игнорировать. Именно при нем появилась газета. Ни во времена Бурканова, ни при нынешнем руководстве она бы не появилась. Почему? Потому что вела войну с одним из самых могущественных монстров в рыбной промышленности Дальнего Востока «Дальморепродуктом». Тем, кому верно служили (не знаю только, по какой причине и исходя из каких нравственных идеалов) кое-кто из тех, кто встал у кормила власти в Камчатрыбводе.
Мы никогда не были против приморцев там у многих из нас живет родня, имеются друзья, мы часто бываем там в гостях у хороших людей. Там много отличных рыбаков, которые работали и на наших судах. И камчатские рыбаки уже не одно десятилетие ведут промысел вместе с приморскими в дальневосточных морях.
Мы всегда были и будем против приморской рыбопромысловой экспансии, целью которой является уничтожение рыбной промышленности Камчатки и Сахалина. Примером тому был «Дальморепродукт», антинациональная политика которого стала очевидной для многих не без нашего в этом участия. Но против «Дальморепродукта» были всегда и рыбопромышленники самого Приморья, потому что монстр уничтожал и их во имя собственного (читай американского) блага. Мы вели с «Дальморепродуктом» борьбу все эти годы читай номера «Северной Пацифики», смотри фильмы Дальневосточной рыбацкой студии (в первую очередь «Крабовую лихорадку»), перелистывай страницы чуть ли не каждого номера газеты «Тихоокеанский вестник».
Но мы публиковали и другие материалы газетные статьи приморских СМИ, в которых приводились факты участия губернатора Приморья Е.И. Наздратенко в банкротстве крупнейшего в стране рыбопромышленного предприятия Приморья Владивостокской базы тралового и рефрижераторного флота. Публиковали мы также материалы об альянсе в избирательной компании по выборам губернатора между Е.И. Наздратенко и Ю.Г. Диденко, а также о супертраулерах испанской постройки, которые перешли к «Дальморепродукту».
И судите теперь сами, наши дорогие читатели, случайны ли все последующие события в Камчатрыбводе.
Прокамчатский В.Г. Резванов в нарушение всех норм трудового Кодекса уволен с должности начальника. А назначается никому доселе неизвестный Александр Геннадьевич Желтышев, бывший государственный инспектор рыбоохраны, известный нам только лишь по ситуации с рыбоохранным судном, прикрывавшим браконьеров из «Дальморепродукта», а затем перешедший в морскую инспекцию ФПС. Я встречался с ним в море, ничего плохого о нем сказать не могу, но и хорошего, к сожалению, тоже, так как практически ничего о нем не знаю. Почему именно на нем остановил свой выбор Наздратенко, для меня большой вопрос. Говорят, что за эту кандидатуру было камчатское проприморское лобби. Охотно верю, потому что тогда многое для меня становится понятным. Проприморский (точнее, продиденковский-наздратенковский) Желтышев, конечно же, должен был сразу вступить с нами в бой, приобретая таким образом дополнительные очки у тех, кто его ставил. Логично.
Далее первым заместителем начальника Камчатрыбвода А.Г. Желтышев к изумлению многих назначает того самого С.П. Денисенкова, которого в свое время уже снимали с этой должности за проступок, несовместимый с возможностью пребывания на столь высоком и ответственном государственном посту. Но удивительно ли ведь Денисенков верой и правдой служил еще тому из начальников, который даже позволял «Дальморепродукту» штрафы и ущербы не платить государству, а возмещать их соляркой, так как в Камчатрыбводе (где не знали в тот период, на что еще валюту потратить!) якобы не хватало денег на топливо. А если вспомнить еще, что все трое в свое время были замешаны в деле А.Н. Санеева, то «шкатулка открывается очень просто» это одна компания.
И потому кампания против пресс-центра и его составляющих структур вполне закономерна и объяснима. Только вот опоздали они выводим мы все структуры из Камчатрыбвода, с которым, благодаря нынешнему руководству, нам стало не по пути.
Но выход внештатных структур редакции журнала «Северная Пацифика» и газеты «Тихоокеанский вестник», Дальневосточной рыбацкой студии, Фонда «Северная Пацифика» вовсе даже не говорит о нашем отступлении. Наоборот, этой публикацией мы начинаем разговор о том, что уже успели «хорошего и полезного» сделать нынешние руководители Камчатрыбвода за путину-2001 года, что за люди пришли здесь к власти и во что все это, в конечном итоге, выльется и сколько будет стоить всем нам, живущим на полуострове.
А в качестве одного из примеров опубликуем рапорт заместителя начальника Камчатрыбвода В.А. Дудникова на имя начальника Камчатрыбвода А.Г. Желтышева:
«Как заместитель нач-ка, курирующий воспроизводство девятый год, настоящим обращаю Ваше внимание на головотяпство!!!
Приказом № 18 от 13.08. 2001 года п.1.1 под личную ответственность Елезова В.В. (генерального директора Дирекции рыбоводных заводов С.В.) обеспечить плановую закладку икры лососевых по каждому рыбоводному заводу, одновременно письмом №1391 от 29.08. 2001 Вы выделяете квоту кеты (3 тонны) Паратунской администрации, тем самым умышленно срываете выполнение государственного плана по закладке икры Паратунским и Кеткинским ЛРЗ.
Непонятно вдвойне, т.к. курируете Дирекцию Вы, приказ № 193Л от 22.06. 2001 г.»
Сергей ВАХРИН
|