СКОЛЬКО СТОИТ «ЗОЛОТАЯ» РЫБКА?

 

 

В последнее время СМИ стали запугивать потребителей ростом цен на мясную и рыбную продукцию. То птичий грипп на подходе, поэтому курятину лучше не есть, то ящур угрожает продовольственной безопасности страны. Некоторые, не дальневосточные аналитики связывают рост цен на рыбу с запретом на поставки норвежского лосося и общемировым дефицитом говяжьего мяса. Наивные. Где мы и где их норвежский лосось, кстати, искусственно выращенный? Как прокомментировали знающие и давно работающие в рыбном бизнесе люди, от этих искусственно надуманных факторов стоимость рыбы зависит в ничтожной степени. В большей степени на стоимость рыбопродукции влияют другие составляющие — прямые затраты на промысел, спрос на рынке и объемы квот.

Хоть рыболовство и отнесли к сфере сельского хозяйства, но, по большому счету, рыбаки не занимаются выращиванием рыбы. Следовательно, рыбопромышленники, в отличие от фермеров-животноводов, не имеют никаких затрат, связанных с покупкой производителей, выкармливанием и выращиванием биоресурсов. Но, с другой стороны, фермеры, занимающиеся разведением домашнего скота, не платят государству ренту за возможность использования выращенного поголовья, как это вынуждены делать рыбаки. Представьте, что государство вдруг ввело ренту на выращивание коров — в размере 3000 рублей за тонну. (Интересно, сколько тогда будет стоить корова, и многие ли захотят ее выращивать?)

Итак, первое, что закладывается в стоимость рыбной продукции еще до начала промысла — это ставки сборов за пользование водными биологическими ресурсами, которые в зависимости от объекта промысла могут составлять от 200 руб./т (например, корюшка), до 100000 руб./т (синий камчатский краб). А значит, удельный вес ставок сбора в стоимости цены может составлять примерно от одного до 40%. При этом надо заметить, что рыба еще не выловлена, а первые затраты уже произведены.

Вторым немаловажным фактором, влияющим на стоимость рыбопродукции, являются затраты на сам промысел. Для обычного фермера превратить своих коров в товар, простите за цинизм, не составляет практически никакого труда. Для этого необходимы лишь крепкие веревки, пара-другая твердых рук и острый топор, или что там еще используют для разделки туш… А рыбакам приходится добывать «свои» биоресурсы в экстремальных водных условиях, в сущности, не предназначенных для жизнедеятельности человека. Чтобы добыть свой будущий товар и самому остаться в живых, необходимо снарядить судно, а это значит — потратиться на ремонт. И чем старее пароход, тем дороже обойдутся услуги судоремонтников. Для справки, износ рыбодобывающего флота Приморья составляет более 70%. И это тоже влияет на стоимость будущей продукции. Кроме ремонта, надо еще закупить снасти, тару, дооборудовать судно орудиями лова, обеспечить экипаж спецодеждой, продуктами и запасом пресной воды. Сюда же надо отнести и затраты на топливо и доставку его в район промысла. Причем, наибольшие расходы рыбаки несут именно из-за топлива, которое в нашем и так дорогом государстве просто уже непомерно дорогое — около 20 тыс. руб. за тонну. В 1994 г. удельный вес расходов по приобретению и доставке топлива в район промысла в общих затратах составлял 13,7% от стоимости продукции, в 1997 — 22,9%. Сейчас, по оценкам некоторых рыбаков, удельный вес топлива в стоимости рыбопродукции достигает (в зависимости от объекта) 40%. И здесь закономерности довольно очевидны — чем ниже по ценности ресурс, тем выше удельный вес топлива в его цене; и чем выше стоимость топлива, тем дороже рыба.

При этом не надо забывать, что большинство рыбохозяйственных предприятий, для того чтобы отправить судно на промысел, берут в банках кредиты на пополнение оборотных средств, потому что свободных денежных средств у них практически нет. А значит, процентная ставка по кредиту, которая составляет около 19% годовых, тоже закладывается в цену будущего улова. Вот и получается, что еще ни одной рыбы не поймали, а уже потратили кучу денег. И это только начало рыбного ценообразования. А еще надо платить налоги (подоходный налог — 13%, налог на прибыль — 24%, из себестоимости — 2,5%) и таможенные пошлины — около 10% от цены вывозимой продукции.

Помимо того, что ежегодно квоты на вылов биоресурсов сокращаются, российские рыбаки постоянно недолавливают некоторые из объектов, а значит, формируется некий условный дефицит рыбной продукции. Например, такая «народная» рыба как навага, всегда была самая дешевая. Но, на сегодняшний день, квоты на этот объект (основной производитель — Сахалин и прибрежка Сахалина) снижены в 5 раз за последние несколько лет. Поэтому, если в 2004 году она стоила 18–19 руб./кг, а в розницу — 25 рублей, то в конце 2005-го цена наваги на владивостокских рынках уже была не ниже 45 рублей. Как правило, всю рыбопродукцию по цене сравнивают с «красной» рыбой. И получается, что навага зимой стоила столько же, сколько горбуша, на которую требуется организация специального экспедиционного промысла, зачастую удаленного от основных перерабатывающих баз.

Однако на внешнем рынке ситуация складывается порой с точностью до наоборот. В первую очередь это касается так называемых высокоценных морепродуктов — краба, креветки, морского ежа. Объемов нет, квоты сокращены, а цена падает. Например, в 2001–2002 гг. стоимость краба на японском рынке составляла 16 долларов за кг, сегодня — 7–9 долларов. Почему? Все просто, рынок оказался полностью затоваренным. Нерка «упала» в цене: вместо 6–7 долларов за кг, сейчас стоит 3–2,5 доллара. Большую роль в подобной расстановке вещей играют браконьеры. Тот же пример с камчатским крабом, на который в прошлом году выделено всего около 470 тонн квоты, а доставлено на японский рынок — 26 тыс. тонн. Краб-стригун — было выделено 13 тыс. тонн квоты, а вывезено — 39 тыс. тонн. В результате рынок оказался перенасыщен, и цена на крабовую продукцию упала. Вот вам и парадокс российской рыбной экономики — объемы квот уменьшаются, а экспорт (браконьерский) увеличивается и дешевеет.

Для лучшего понимания современной ситуации на рынке рыбопродуктов в России, тенденций и перспектив ее развития давайте рассмотрим организацию сбыта рыбы в СССР. Ранее система сбыта рыбной продукции в СССР была жестко централизована, функционировала по единому годовому плану и выглядела следующим образом. Проработавшие много лет в отрасли знают, что вся система реализации контролировалась Всесоюзной сбытовой организацией «Союзрыбпромсбыт». По ее разнарядкам рыбопродукция отгружалась региональным сбытовым организациям на региональные оптовые базы снабжения (на Дальнем Востоке — «Дальрыбсбыт») для дальнейшей переработки и доставки в розничную торговую сеть. Эти базы имели холодильные емкости для хранения, посольные и коптильные цеха. На территории России было построено 29 рыбоперерабатывающих комплексов с кулинарными цехами, способными производить до 10–20 т рыбной кулинарии в день. Базы имели свой специализированный автотранспорт для доставки товаров в розничную сеть. Кроме этого, в России было открыто около 200 специализированных рыбных магазинов типа «Океан» и «Рыба». В Москве таких магазинов было 42. Сейчас ничего не осталось. А любимые приморцами рыбные магазины (сейчас их назвали бы «фишмаркетами») давно приватизированы, и реализация «рыбы» составляет там менее 5–10% от общего ассортимента.

До настоящего периода «рыночной экономики» основными организационными схемами продвижения рыбных товаров до конечного потребителя являлись:

1. Производитель — посредническая организация — оптовая организация (холодильник) — магазин розничной торговли.

2. Производитель — брокер производителя — брокер оптовой организации — оптовая организация (холодильник) — магазин розничной торговли.

Однако за последние годы наметилась и новая тенденция в организации сбыта рыбы. Связано это, прежде всего, с обострившимися проблемами неплатежей в условиях отсутствия оборотных средств у оптового звена реализации в России, в связи с чем производители (а тем более иностранные поставщики) скептически настроены в отношении поставок продукции без предварительной оплаты или без соответствующих банковских гарантий платежей. Появляется следующая новая схема реализации рыбы:

производитель (иностранный поставщик) — посредническая организация (аренда или покупка холодильника) — мелкооптовый дистрибьютор — переработчик — магазин розничной торговли.

Производитель доставляет продукцию до берега (порядка 150 долларов за тонну), выгружает продукцию (расходы на оплату услуг по разгрузке) и отправляет продукцию на хранение. Во Владивостоке — общая емкость холодильников составляет около ста тыс. тонн, но они заполняются сезонами. С июля по сентябрь заполняются лососем, сельдью, вот эти два объекта преимущественно и заполняют все холодильные мощности. Недостаток холодильных мощностей создает благоприятные условия их владельцам. Есть холодильники, где уже на третий месяц стоимость хранения повышается с 18–21 рубля за тонну в сутки до 28–30 рублей. Некоторые берут и все 60 руб. за сутки хранения одной тонны продукции. Все это складывается в стоимость. Если пронаблюдать за ростом цены на лососевые, то в августе 2005 года первоначальная стоимость горбуши была 35–37 рублей за кг, кеты — 43–45 руб., а к декабрю цены на горбушу выросли до 45–50 руб. за кг, всего на 30–40%.

Конечно, и сам проход рыбы через торговую сеть вызывает резкое увеличение цены — от 30 до 200%. Зачастую между первым звеном и последним в торговой цепочке стоит несколько мелкооптовых посредников, каждый из которых хочет заработать свою прибыль. Если цепочка состоит из двух компонентов, производитель — мелкий оптовик — магазин, то повышение цены составляет 50–60%. Если несколько компонентов, то в итоге цена повышается на все 100–200%. Вот, например, селедка. Если сегодня селедку можно небольшими объемами у производителей покупать по 14–16 рублей, то в магазинах она стоит 35 рублей. Кто-то купил эту селедку, сделал наценку в счет своей прибыли и перепродал магазину, который, в свою очередь, накрутил положенные 22–35% торговой надбавки и пустил товар в реализацию.

Переработчик, если он купил и закоптил эту сельдь, добавляет уже накладные расходы за перевозку, хранение, копчение, ингредиенты, плюс своя надбавка, прибавочная стоимость. И селедка, которая у производителя стоила 14 рублей, в копченом виде стоит уже 37 рублей. А на рынке и в магазине в копченом или соленом виде меньше чем за 60–80 руб. за кг ее не продадут, при этом стоимость будет зависеть как от внешнего вида продукции, так и от размерного ряда.

В последние годы стали много говорить о необходимости увеличения поставок рыбопродукции на внутренний рынок. Если говорить о большой экономике, то рынок имеет такое понятие, как емкость. Но, надо сразу оговориться, что емкость рынка — понятие условное и мало изученное. Никто в данный момент практически не занимается серьезным анализом потребления — чего хочет потребитель, сколько он готов купить мороженой, переработанной продукции и т. д. Маркетинговые исследования, к сожалению, не популярны среди рыбопромышленников. Поэтому каждый предприниматель вправе сам определять емкость рынка, которая зависит от платежеспособности покупателя, его вкусовых пристрастий, густоты населения в том или ином районе. И на основе собственных умозаключений строит экономическую политику в каждом конкретном регионе. Например, емкость рыбного рынка Приморья составляет, навскидку, около 40 тыс. тонн, из расчета 20 кг годового потребления рыбы на одну душу населения. А вылавливают наши рыбаки почти в пятнадцать раз больше. В прошлом году общий объем улова составил 628 тыс. тонн.

А если добыча превышает потребительский спрос внутри региона, то оставшуюся часть нужно отправить на другие рынки, например — за рубеж. До перестроечных времен Россия очень слабо выходила на внешний рынок. Фактически продукция сливалась туда за бесценок. Покупали буржуины дешево, продавали задорого. Это и сейчас происходит: например, покупают китайцы у нас минтай, а продают нам же переработанное филе. Есть промысловые объекты, которые на 90% идут за рубеж. Это относится, например, к икре минтая, морского ежа — не отвечает данная продукция вкусовым пристрастиям россиян. А вот палтус считается невостребованным на российском рынке из-за своей дороговизны. В магазине 320–350 рублей за кг, а корейцы покупают его от $4,20 до $4,50 (примерно 130 руб.). И это один из примеров, когда цена на продукцию на внутреннем рынке выше, чем на внешнем.

К слову, цены уже многих видов продукции на российском рынке выше, чем за рубежом. Это практически весь лосось, кроме нерки. Стали дороже в цене минтай, терпуг, камбала, макрурус, икра лососевая мороженая. Все это может говорить о том, что спрос на российском рынке все-таки растет.

В силу различных причин и обстоятельств, объективного и субъективного характера, в условиях рыночной экономики рыбная отрасль России, начиная с 1993 года, приобрела сырьевую экспортную направленность. Вывозимая из России продукция без соблюдения согласованной между отдельными экспортерами ценовой политики приводит как к дискриминации со стороны стран импортеров, так и к неоправданным демпинговым ценам на отдельные виды морепродуктов. Так средняя цена реализации тонны осредненной рыбной продукции снизилась с 1344 долларов США в первом квартале 2005 г. до 1206,5 дол. США в первом квартале 2006 г. (на 10%), в том числе рыбы мороженой с 1037 до 846 дол. США.

Следствием такой политики явилось разрушение отечественных береговых рыбоперерабатывающих производств и колоссальное развитие за последние несколько лет портов в Корее, Японии, Китае и Западной Европе. Только в Республику Корея (п. Пусан) ежегодно осуществляется более 1000 судозаходов, посещают порт свыше 100 тыс. российских рыбаков. Общая сумма валютных средств, оставляемых рыбохозяйственными предприятиями и рыбаками там, составляет около 600 млн. долларов США, что является упущенной выгодой как рыбной отрасли, так и бюджета России в целом. И это не считая ценовых потерь на нашу продукцию, поставляемую сырьем на азиатские рынки. Разговоры о том, что изменить существующее положение дел можно только с разработкой и реализацией ценовой политики на внешнем рынке, пока ни к чему не привели. Видимо, общественные объединения рыбаков еще «не доросли» до здоровых картельных сговоров.

Продовольственная безопасность страны под угрозой. Об этом не кричат разве что ленивые. Если потребление рыбопродуктов в год на душу населения в России в 1996 году составляло 14,3 кг, то в развитых странах от 23,2 кг до 26,1 кг, в развивающихся странах — от 9,6 кг до 11,7 кг, в Европе — от 18,6 кг до 26,1 кг, соответственно. В настоящий момент в числе лидеров Исландия — 90 кг, Япония — 70 кг. Дания, Норвегия, Португалия и ряд других стран потребляют сейчас более 40 кг. На сегодняшний день в нашей стране этот показатель составляет всего 9–12 кг на душу населения в зависимости от региона.

Официальные причины известны: либерализация внешнеэкономической деятельности, приватизация рыбной отрасли, отказ государства от протекционистской политики в отношении рыбного хозяйства, потеря управляемости всей вертикали в рыбохозяйственном комплексе и особенно на федеральном уровне, отсутствие соответствующих экономических механизмов для заинтересованности производителей в поставке рыбы и рыбопродукции на внутренний рынок страны; отсутствие государственной рыбохозяйственной политики как важного элемента продовольственной безопасности Российской Федерации.

Потребители объясняют причину такого низкого потребления рыбы высоким уровнем цен на эту продукцию. Платежеспособность населения довольно низкая, да еще свою роль играет так называемый психологический фактор. Ведь традиционно цены на рыбу и рыбопродукты в России были в несколько раз ниже стоимости мяса скота и птицы. Но, как говорят рыбаки, рыба будет и дальше дорожать. Пока растут цены на топливо, будут расти цены на рыбопродукцию.

Единственным решением, которое могло бы повлиять на стоимость продукции, может стать создание единой ценовой политики и цивилизованных рыбных рынков. Не тех — с грязными прилавками и хитрыми продавцами. А оптовых рынков рыбной продукции, где рыбак может не только выгрузить свою продукцию и подать (сдать) по согласованным ценам, но и решить вопросы подготовки своего судна к следующему выходу в море, купить тару, снасти. К сожалению, дальше разговоров дело опять не идет. Слишком много других первоочередных проблем — получить квоты, заплатить ставки, снарядить судно…

 

В течение пяти лет на приморских реках, впадающих в Японское море, специалисты общественной организации «Институт устойчивого природопользования» изучали состояние популяции лососевых рыб (а это царская рыба таймень, хариус, ленок).

• Сегодня Самарга — единственная в Приморье река, богатая лососем. Он еще остался в Бикине и Большой Уссурке, — рассказал нам Владимир Арамилев, директор института. — А реки Раздольная, Артемовка, Туманная как нерестовые погублены.

При обследовании рек ученые оценивали видовой состав, состояние популяции и места обитания. Выяснили, что чем южнее река, тем лосося в ней меньше.

• Вырубка лесов, пожары не влияют на численность лососевого стада, — говорит Сергей Соколов, сотрудник Института устойчивого природопользования. — Главная беда — немыслимые размеры браконьерства. По нашим данным, браконьеры вылавливают до 90 процентов пришедшей на нерест рыбы.

А число рыбинспекторов, охраняющих рыбные богатства, ничтожно мало. Бикин, например, патрулирует всего один человек. Зато на эту северную реку приезжают и прилетают на вертолетах рыбаки не только из Приморья, но и из Хабаровского края. Маленькая районная инспекция не в силах справиться с этим потоком.

Дело и в том, что никто никогда не подсчитывал численность лососевых рыб. Поэтому нормы вылова одного человека в сутки — 15 хариусов и 5 ленков — специалистам непонятны — это мало или много? Но то, что реки беднеют, известно каждому рыбаку.

Правда, сегодня самосознание некоторых рыболовов настолько окрепло, что они пропагандируют рыбалку по принципу «поймал — отпустил». — Это ведь такая радость, когда 50-килограммовый таймень, не веря своему счастью, медленно уходит в воду! — говорят они.

Чтобы сохранить древних рыб, специалисты Института устойчивого природопользования предлагают во время нереста усилить охрану рек. А также ввести лицензированный лов для местного населения, которое ловит рыбу «для себя».

• Но главное, у наших рек должен появиться хозяин. Ведь сейчас они бесхозные, и потому на них творится такой беспредел, — говорит Соколов. — Нам нужен закон, в котором будет прописано, что можно арендовать участок реки. И нести за него полную ответственность.