Глава 1. Кризис мирового рыболовства: причины и попытки преодоления1.5. Последствия торговли квотами биоресурсов в развитых странах
Новая природоохранная политика управления пользованием биоресурсами в экономзонах вводила ограничительные лимиты на промысел наиболее ценных объектов промысла, которые устанавливались ежегодно на основе научно обоснованного ОДУ. Для мигрирующих биоресурсов лимит вылова определялся совместно заинтересованными странами, а затем распределялся по квотам между ними на основе международных соглашений. После этого общие квоты, выделенные той или иной стране, закреплялись за судовладельцами в виде индивидуальных квот. Правом устанавливать лимиты на оседлые ресурсы в границах 200-мильной зоны наделялась страна, под юрисдикцией которой находилась конкретная промзона. Сразу следует оговориться, что принятой системе количественных ограничений на отлов тех видов биоресурсов, на которые существует бoльший рыночный спрос, чем могут позволить их запасы, до сих пор нет альтернативы. Иное дело, как эта политика реализуется на практике.
А на практике с самого начала были допущены серьезные просчеты. В их основе лежала непоколебимая вера западных политиков в несокрушимую мощь рыночных сил и их негативное отношение к общенациональной или общественной собственности, которую по сути приобрели ресурсы в зонах национальной юрисдикции. Поэтому после обретения 200-мильными ИЭЗ национального статуса в развитых странах стал активно муссироваться вопрос о денационализации морского дна, т. е. континентального шельфа, и установлении прав частной собственности на минеральные, водные ресурсы и даже на водные биоресурсы (Denman, 1984).
В целях быстрого внедрения в практику рыболовства рыночных механизмов было решено наделять статусом частной собственности индивидуальные квоты на право промысла. Подобный шаг, по мнению инициаторов этой политики, создаст эффект единственного владельца не только для орудий лова и промысловых судов, но и для водных биоресурсов, что вкупе с ограничениями добычи наконец-то положит конец разрушительным гонкам за рыбой.
Схема передачи в частную собственность водных биоресурсов была простой: распределить установленный лимит добычи биоресурсов в виде квот между рыбаками по историческому праву (т. е. на уровне среднегодового вылова того или иного объекта за несколько предшествующих распределению лет), разрешить свободную торговлю квотами, купля-продажа квот позволит быстро выявить истинную рыночную стоимость биоресурсов, которая и станет впоследствии основой для сбора государством рентных платежей (Iudicello, et al., 1999). При этом были и различия: одни страны наделили правами частной собственности индивидуальные квоты на отдельные виды биоресурсов, которые распределялись между рыбаками (Новая Зеландия (В Новой Зеландии при первоначальном распределении квот большое значение придавалось наделению ими коренного населения, как зависящему от рыболовства, так и традиционно проживающему на побережьях. Те жители, которые не располагали средствами для промысла (суда, лодки и т. п.), могли получить квоты на вылов того или иного объекта промысла и в последующем продать или сдать их в аренду.), США), в других (Исландия, Норвегия, Шотландия) право пользования ресурсами обрело форму квот, привязанных к типу судов.
Но поскольку "рыба в море" все-таки имеет существенное отличие от промысловых судов или "рыбы в трюме", право собственности на рыбные квоты стало называться правом квази-собственности (quasiproperty right), хотя суть приватизации общих ресурсов от этого не меняется. Общественность же заверили, что институциональные преобразования прав собственности в виде приватизации общих ресурсов необходимы потому, что частная собственность на "рыбу в море" по своей природе абсолютно рыночна и, благодаря "невидимой руке" рынка, сделает поведение квотодержателя оптимальным с точки зрения получения частной прибыли, дохода общества (ренты) и защиты морских экосистем от дальнейшего истощения (McCay, 1994).
Но уже в самом начале процесса "товаризации" ("commoditization") "рыбы в море" (начавшегося в 1984-1986 гг.) многие профессионалы высказывали большие сомнения относительно общественной пользы торговли квотами и придания им статуса ценных бумаг (Dilley, 1992; Gudeman, 1986; Hanna, 1990; McCay, 1994; McEvoy, 1988; Palsson, 1991). Почвой для этих сомнений была специфика рыболовства, существенно снижающая оправдываемость рыночных ожиданий, а суть сомнений в основном сводилась к следующим вопросам:
Однако на этапе формирования новых правовых основ рыболовства аргументы в пользу рынка квот звучали так часто и так категорично, что, по мнению А. Чарльза (Канада), "стали весьма полезными для демонстрации высокого профессионализма и способности мыслить стратегическими категориями" (Charles, 2001: 302). Поэтому все сомнения оппонентов относительно способности "невидимой руки" рынка положительно разрешить возникающие проблемы были сметены глубокомыслием ортодоксальных экономистов и "профессионалов". И напрасно, ибо, как оказалось, большинство из перечисленных выше вопросов не имеет рыночного ответа, негативные последствия приватизации квот проявились очень быстро. К числу их можно отнести рост теневых оборотов и противоправных сделок, рост субсидий при снижении экономической эффективности промысла, рост конфликтов в среде рыбаков, рост недоверия рыбацкого сообщества к действиям правительства, концентрацию доходов и политического влияния в руках меньшинства, рассеивание рыбопромысловой ренты, разрушение уклада жизни прибрежных рыбацких общин, ускорение темпов деградации морских экосистем и рост затрат на содержание бюрократии.
|