Как уже отмечалось, понятие "собственность" в отношении к природным ресурсам не должна восприниматься как догма. Поэтому социально ориентированные ученые рассматривают отношения собственности в широком диапазоне прав: от тех, где не существует никаких прав (как в открытой системе доступа), до случая с единственным владельцем, или частным собственником, когда один индивидуум имеет право не допускать других к пользованию ресурсами. Что касается рыболовства, то в зависимости от конкретных условий и здесь может существовать комбинация разных форм собственности (владения) и пользования ресурсами (Hanna, et al., 1996). При этом управление их добычей внутри разных форм собственности (владения) может иметь разные формы: неуправляемый режим - рыночное регулирование - саморегулирование и соуправление - государственное управление (McCay, 1996).

Выбор отношений собственности, считают исследователи, должен определяться лишь возможностью обеспечения наибольшего социально-экономического и экологического эффекта. При этом сочетание форм собственности (владения) и принципов управления может изменяться в зависимости не только от биологических и экономических целей, но и от социальных мотиваций (типа сохранения занятости, культурных традиций и общего наследия) (Berkes & Farvar, 1989).

И поскольку существуют неопровержимые доказательства того, что попытки введения прав частной собственности на "рыбу в море" оказались несостоятельными, исследователи прав в сфере рыболовства склоняются к тому, что для ситуации с "рыбой в море" более всего подходит сочетание общенациональной и общей или коллективной форм собственности. Держателями прав общего пользования могут быть коренное население, прибрежные рыбацкие общины или сплоченная общими интересами группа пользователей в границах конкретного промыслового бассейна, но никак не пришлые частные судовладельцы или корпорации.

Весьма примечательно, что для формирования новой области знаний, связанной с отношениями собственности в природопользовании, создана Международная ассоциация по изучению проблем общей собственности. Одной из основных ее задач является анализ обстоятельств, при которых права общей собственности помогают (а в противном случае - препятствуют) формированию дееспособных институтов справедливого распределения и сохранения ресурсов природы.

Специалистами Ассоциации уже проанализированы сотни примеров устойчивого промысла, базирующегося на принципах общего (коллективного) пользования ресурсами. Значительная часть этих случаев относится к южной части Тихого океана.

Результаты исследований Ассоциации в течение последнего десятилетия регулярно выносятся на обсуждение международных конференций по теории прав общей собственности. Основной вывод многолетних исследований состоит в том, что правильно сформулированные ограничения на доступ и пользование биоресурсами могут эффективно работать при любой форме собственности. Именно система ограничений, соответствующая конкретным условиям, может рассматриваться как ключевое звено в обеспечении устойчивости систем рыболовства.

Поэтому ограничения на доступ к ресурсам, которые в настоящее время широко распространены в крупном коммерческом рыболовстве, должны и далее совершенствоваться. Что касается систем коллективной и общей собственности, а правильнее сказать, коллективного или совместного владения ресурсами, то при соответствующем институциональном оформлении они также могут быть достаточно устойчивыми (National…, 1986; Charles, 2001).

Формы общего владения правами в прибрежном рыболовстве или на определенной территории, если речь идет о внутренних водоемах, исторически преобладали в мировом рыболовстве. Уместно напомнить, что в дореволюционной России эта практика имела большое распространение. Первоначально права на владение рыбными промыслами устанавливались царскими грамотами и указами. До нашего времени дошли грамоты великого князя Василия Ивановича, царей Ивана Грозного, Федора Иоановича, императрицы Екатерины Великой и других царствующих особ о передаче рыбной ловли во владение казны, монастырям, прибрежным поселениям, казачьим войскам и сановитым царедворцам.

Общеизвестно, что браконьерство с незапамятных времен является бичом рыболовства во всех странах. Оно неистребимо там, где нельзя обеспечить надлежащий контроль промысла наиболее ценных рыб. Не зря еще Петр I утверждал, что: "торговля рыбой исконно дело воровское. А посему жалованье им положить мизерное, да вешать по одному в год, чтоб другим неповадно было" (Указ Петра I от 16 декабря 1721 г.) (цит. по: Корзун, 2004: 302).

Екатерина Великая, будучи не менее мудрой, но более гуманной правительницей, чем Петр I, решила не "вешать рыбаков по одному в год", а передать своим указом наиболее продуктивные промысловые водоемы из царской или великокняжеской собственности в общинную собственность казачьих войск, поселения которых активно занимались рыболовством. Переход в управление казачьих войск угодий на Северном Кавказе, Каспии и Волге на многие годы снизил случаи браконьерства и конфликтов. Более того, за счет этого казачьи войска не только "продовольствовались" и экипировались, сдавая водоемы в аренду, но и обеспечивали контроль рационального использования рыбных запасов, поскольку экономическое благополучие казачьих поселений стало напрямую зависеть от неистощительного состояния водных биоресурсов.

Со временем правовые отношения на рыбных промыслах были оформлены законодательно. О том, как они регулировались накануне Октябрьской революции, можно судить по изданному в 1893 г. Полному Своду Законов Российской Империи, во второй части двенадцатого тома которого было представлено рыболовное законодательство (Полный Свод…, 1893). Предусматривалось, что "воды морские, даже при местах, действительно заселенных, частному владению подлежать не могут, но должны оставаться в общем и свободном для всех пользовании" (ст. 37). "В общем правиле о том, что воды морские частному владению подлежать не могут не иначе допускаются какие-либо изъятия, как по особым привилегиям, данным на исключительное пользование промыслами в определенных местах и на определенное время" (ст. 38).

Особо оговаривались правовые отношения на рыбные промыслы, принадлежащие казачьим войскам, на которые общие для бассейна правила не распространялись. Так, применительно к рыбным промыслам Донского казачьего войска было записано: "Рыболовство на водах, принадлежащих Донскому войску, составляет общее право казаков" (ст. 145). "Право войска на рыболовство, во всех помянутых водах, определяется свободою казаков производить оное не только для своего пропитания, но и для промышленности. Посему польза от рыболовства должна разливаться уравнительно на целое войско" (ст. 147). И далее: "уравнительность сия состоит в одинаковом праве каждого войскового обитателя производить рыбную ловлю и строить рыбоспетные заводы (Предприятия, на которых производятся балыки, соление, копчение или вяление рыбы.)" (ст. 148).

Форма коллективного пользования промысловыми зонами рыбацкими артелями в виде оплачиваемой аренды сохранялась вплоть до конца 1930-х гг. (см. Титова, 1995а).

Так что, может быть, путь к наведению порядка на промыслах и заключается в организации солидарного контроля со стороны рыбаков в режиме саморегулирования промыслов? Нужны ли в рыболовстве вообще "семь нянек", затраты на содержание которых огромны, а "дитя" (в данном случае общенациональные ресурсы) все-таки "без глазу"?

При саморегулировании рыбаки способны не только осуществлять самоконтроль, но и выбрать систему сбора налогов, которая наиболее приемлема и понятна для них. Только таким способом можно предельно упростить схемы расчета рентных доходов и сохранить ресурсы для будущих поколений.

В связи с кризисом мирового рыболовства ФАО проявляет растущий интерес к проблеме приведения отношений собственности в соответствие со спецификой рыбных промыслов. В этом плане достаточно перспективной кажется концепция ФАО о территориальном праве пользователей в рыболовстве, разработанная для развивающихся стран.

Эта концепция закрепляет за традиционными рыболовными общинами право собственности на местные биоресурсы, что исключает принцип "выловить все прежде, чем кто-то это сделает до тебя". Считается, что непередаваемые коллективные права в рыболовстве позволяют стабилизировать местную экономику. Концепция ФАО впитала в себя многое из истории рыбных промыслов, в которой можно найти подтверждение тому факту, что прибрежные общины способны лучше воспринимать идеи устойчивого рыболовства и сохранения биоресурсов, нежели крупные корпорации и компании (Thomson, 2003).

В настоящее время и внутри крупного коммерческого рыболовства разгораются дебаты о правилах передачи рыбакам прав коллективного пользования запасами биоресурсов (или прав коллективного владения промысловыми зонами) и вместе с ними прав коллективного управления. Нужно сказать, что в коллективной форме пользования нет ничего противоречащего рыночной теории, которая допускает, что в некоторых случаях коллективное (объединенное) пользование ресурсами также может создать эффект единственного владельца по аналогии с частной собственностью. В рыболовстве этот эффект достижим в сочетании с принципами соуправления, обеспечивающими эффективный контроль промысла со стороны совладельцев ресурсов в закрепленной за ними зоне. В этом случае можно по общему согласию максимизировать промысловые усилия и сохранять доход на оптимальном для коллективного совладельца уровне.

В практике зарубежного рыболовства уже применяются квоты объединений, правовой статус которых имеет принципиальное отличие от квот частных судовладельцев и квот корпораций. "Несмотря на недостатки, свойственные любой системе управления рыболовством на основе квот, - считает А. Чарльз, - квоты объединения, установленные по географическому признаку, имеют выраженную тенденцию не разделять рыбаков, а объединять их в достижении общей цели, тогда как квоты, сфокусированные на индивидуализме, разъединяют рыбаков.

Рыбаки в объединениях принимают участие в обсуждении планов развития, самостоятельно распределяют коллективную квоту с учетом конкретной ситуации, максимизируя выгоды в целом не хуже, чем это за них мог бы сделать рынок…. Такой подход повышает устойчивость объединений, позволяя каждому их них самостоятельно решить, как получить от квоты бoльшую пользу. К примеру, одно объединение в целях максимизации арендных платежей может распределить общую квоту на аукционе, в то время как другое может распределять квоту на основе обеспечения социальных целей, типа стабильности промысла, занятости и справедливости" (Charles, 2001: 301).

Проблема коллективного управления рыболовством достойна самого серьезного изучения. Как отмечалось ранее, рынок не всегда может эффективно распределять ограниченные природные ресурсы, в результате чего появляются экстерналии, для устранения которых требуется повышение роли государства в регулировании природопользования.

Вместе с тем экономическая теория высказывает достаточный скептицизм в отношении эффективности государственного вмешательства в практику природопользования, если сфера распределения и добычи ресурсов уже пронизана коррупционными связями. В подобной ситуации действуют прямые и косвенные способы подкупа политиков группами со специальными интересами и, в частности, упоминавшимися выше "лордами моря", которые используют финансовые и другие формы "стимулирования" политиков, проводящих в жизнь их интересы. При этом "несостоятельность правительства" в некоторых случаях можно сопоставить с "несостоятельностью рынка". Поэтому хотя теория и признает вмешательство государства достаточно эффективным способом "интернализации экстерналий", но не считает этот способ единственно возможным для решения этой проблемы.

В некоторых случаях альтернативой государственному вмешательству могут стать частные решения, которые позволяют справляться с экстерналиями и эгоизмом монополистов не менее успешно, чем корректирующие налоги или штрафные санкции (Блауг, 1994: 552-553).

Частные решения хорошо работают при коллективных формах владения или пользования ресурсами в сочетании с механизмами саморегулирования и соуправления, которые будут более детально рассмотрены в разделе 6.2. Благодаря им, и общество, и рыбаки могут избавиться от такого вида рассеивания промысловой ренты, как подкуп чиновников и коррупция. Кроме того, с воплощением в жизнь различных форм коллективного управления ресурсами повышается роль солидарной ответственности рыбаков за состояние морских экосистем и, следовательно, устраняется еще один вид рассеивания рыбопромысловой ренты - перелов.

Таким образом, можно констатировать, что сегодня ведется активный поиск способов практического воплощения коллективных форм пользования биоресурсами в рыболовстве. Суть поиска можно выразить следующими вопросами:

- Что собой представляет право коллективного управления и пользования ресурсами?

- При каких условиях (в условия входят также зоны/границы промысла, включая и бассейны промысла) право коллективного управления может применяться и дать бoльший экономический, социальный и экологический эффекты по сравнению с действующей системой прав?

- Кто должен наделяться такими правами?

- Какие институциональные нормы потребуются и какие организации пригодны для реализации мер, облегчающих передачу прав пользования между потенциальными участниками промысла?

Можно утверждать, что по мере роста ресурсных ограничений, совершенствования концептуальных подходов к проблеме устойчивого рыболовства будет возрастать и интерес к проблемам коллективного управления и пользования водными биоресурсами. Но в любом случае следует согласиться с мнением Ф. Бенда-Бекмана, считающего, что при выборе прав собственности (владения) должны анализироваться и учитываться "три основных компонента: (1) представители социума, как индивидуумы, так и коллективы, обладающие способностью поддерживать отношения собственности (владения); (2) объекты природной окружающей среды, которые могут быть объектами отношений собственности (владения); (3) права и обязанности (включая уплату налогов и сборов) держателя прав собственности (владения), возможные привилегии и перечень правил, отражающих не только то, что разрешается делать с переданным в пользование объектом собственности (владения), но и то (и это не менее важно), что запрещается делать" (BendaBeckman, 1995: 312).