Для кого законы не писаны? – II

 

На Камчатке завершилась лососевая путина. Для многих она была неудачной, так как прогноз по горбуше не оправдался. А ведь на рыбных рынках страны в особом почете именно икра горбуши — крупная, зернистая, по очень хорошей цене.

Одновременно с официальным завершился на полуострове и неофициальный — криминальный, браконьерский — промысел, главной целью которого была в основном только заготовка горбушевой икры. По некоторым оценкам, ее заготавливается браконьерами практически столько же, сколько и официально. Но с вывозом незаконной продукции, не имеющей соответствующих сопроводительных документов и сертификатов качества у компаний, скупающих и расфасовывающих браконьерскую икру, возникают большие проблемы. В прошлом году специалисты «Россельхознадзора» перекрыли морские и воздушные ворота Камчатки. Только по Петропавловск-Камчатскому авиационному грузовому терминалу грузопоток (а это была в основном только ИКРА!!!) был сокращен на 1300 тонн, так как браконьеры не рискнули воспользоваться услугами авиации.

Но в этом году авиаторы решили дать бой «Россельхознадзору» и открыть воздушные ворота для нелегальной икры.

30 августа 2006 года Общество с ограниченной ответственностью «Петропавловск-Камчатский авиационный грузовой терминал» издает за подписью генерального директора Землянухина А.В. приказ № 69, которым отменяет (!!!) «существующий порядок по обязательному досмотру убывающего груза категории икра лососевая зернистая специалистами Россельхознадзора».

Было ли у генерального директора ООО «ПКАГТ» какое-либо основание для издания подобного приказа?

Оказывается, было. Если верить тому, что сообщается в преамбуле приказа, то этих оснований было даже больше, чем достаточно: «На основании законодательных актов РФ, регламентирующих деятельность служб государственного контроля на транспорте, а также в связи с разъяснениями Камчатской транспортной прокуратуры № 2/17-309306 от 16.08.06 по вопросам перечня подконтрольных Россельхознадзору грузов и в соответствии с нормативными документами по организации обслуживания коммерческой загрузки воздушных судов в гражданской авиации».

Но на самом деле было только одно основание - разъяснение транспортного прокурора, в соответствии с которым икра зернистая не входит в перечень подконтрольных Россельхознадзору грузов.

По мнению транспортной прокуратуры под ветеринарией понимается область научных знаний и практической деятельности, направленных на предотвращение болезней животных и их лечение, выход полноценных и безопасных в ветеринарном отношении продуктов ЖИВОТНОВОДСТВА. Согласно общероссийского классификатора продукции, икра лососевая к продукции ЖИВОТНОВОДСТВА не относится. Промышленные предприятия при изготовлении продукции из икры лососевой руководствуются санитарными нормами и правилами, и, следовательно, контроль за ее качеством и пищевой безопасностью осуществляет Роспотребнадзор (бывший СЭС), а не Россельхознадзор.

А затем следует ошеломляющий по своей сути вывод — транспортная прокуратура не считает рыбопродукцию продукцией ЖИВОТНОГО происхождения.

Наверное, нет смысла вспоминать школьный курс зоологии, чтобы серьезно оспаривать вывод о том, что рыба, будучи живым организмом, является объектом животного происхождения. Но если кто-то в этом все же сомневается, то порекомендуем открыть «Закон о животном мире»: «животный мир — совокупность живых организмов всех видов диких животных, постоянно или временно населяющих территорию Российской Федерации и находящихся в состоянии естественной свободы, а также относящихся к природным ресурсам континентального шельфа и исключительной экономической зоны Российской Федерации».

А затем нужно, в том числе и транспортным прокурорам, открыть Закон о ветеринарии в редакции от 31 декабря 2005 года, статью 21 и прочитать внесенные в Закон изменения о том, какие продукты и какая продукция животного происхождения подлежит ветеринарно-санитарной экспертизе «с целью определения их пригодности к использованию для пищевых целей» — «мясо, мясные и другие продукты убоя (промысла) животных, молоко, молочные продукты, яйца и иная продукция животного происхождения…».

И, таким образом, из Законов Российской Федерации следует:

1. Лососевая икра зернистая является продукцией животного происхождения, и контроль за ее безопасностью в ветеринарно-фитосанитарном отношении и пригодностью к использованию для пищевых целей возложен на федеральную службу по ветеринарному и фитосанитарному надзору — Россельхознадзор.

2. Россельхознадзор осуществляет свои полномочия не только на транспорте, а на всей «территории Российской Федерации, в исключительной экономической зоне и на континентальном шельфе Российской Федерации, а также в случаях, предусмотренных международными договорами и соглашениями, на территориях иностранных государств и в открытых районах Мирового океана». И, таким образом, территория Петропавловск-Камчатского авиационного грузового терминала не является исключением.

Вроде бы, все верно, но, тем не менее, в настоящее время приказ генерального директора ООО «ПКАГТ» А.В. Землянухина не отменен, а разъяснение транспортного прокурора № 2/17-309306 от 16.08. 06 не отозвано.

И возникает вопрос: «Для кого тогда пишутся Законы, которые, если они не по нраву прокурору, можно спокойно толковать на свой лад или попросту не признавать?».

И мы уже второй раз задаем этот вопрос.

Первая публикация под таким названием появилась на сайте «Рыба Камчатского края» 30 января нынешнего года. Речь в ней шла о предостережении по поводу возможного нарушения российского законодательства, направленном природоохранным прокурором Камчатской области А.Н. Тепляковым в адрес руководителей территориального управления федеральной службы по ветеринарному и фитосанитарному надзору по Камчатской области и Корякскому автономному округу (Россельхознадзор). В частности, он писал в этом предостережении:

Позже это предостережение было отозвано вышестоящим прокурором, так как требования природоохранного прокурора не соответствовали… российскому законодательству о полномочиях «Россельхознадзора».

Думаю, что будет совсем не лишним напомнить о них и в этом материале для транспортного прокурора.

9 марта 2004 года Президент России В.В. Путин подписывает Указ № 314 «О системе и структуре федеральных органов исполнительной власти».

8 апреля 2004 года в соответствии с данным Указом выходит Постановление Правительства РФ № 201, в котором определяются полномочия «Россельхознадзора»:

А в пункте 5 данного Постановления определяются территориальные ограничения деятельности Службы: «…осуществляет свои полномочия на территории Российской Федерации, в исключительной экономической зоне и на континентальном шельфе Российской Федерации, а также в случаях, предусмотренных международными договорами и соглашениями, на территориях иностранных государств и в открытых районах Мирового океана».

20 мая 2005 года Правительство РФ в целях реализации Федерального закона «О рыболовстве и сохранении водных биологических ресурсов» издает Постановление № 317 «О возложении на федеральные органы исполнительной власти осуществления некоторых функций в области рыболовства и сохранения водных биологических ресурсов», и устанавливает, «…что Федеральная служба по ветеринарному и фитосанитарному надзору:

31 декабря 2005 года при внесении поправок в Закон о животном мире даны разъяснения понятий «охрана животного мира» и «государственный контроль и надзор». «Охрана» — это «деятельность, направленная на сохранение биологического разнообразия и обеспечение устойчивого существования животного мира, а также на создание условий для устойчивого использования и воспроизводства объектов животного мира». Государственный контроль и надзор — «осуществление ПРОВЕРКИ (выделено мной — Авт.) соблюдения законодательства в области охраны, воспроизводства и ИСПОЛЬЗОВАНИЯ (выделено мной — Авт.) объектов животного мира и водных биологических ресурсов и среды их обитания».

Завершалась предыдущая публикация этим же риторическим вопросом: «И для кого тогда пишутся Законы, которые, если они не по нраву, можно спокойно толковать на свой лад или попросту не признавать?»

Пока у нас только один ответ — они пишутся явно не для прокуроров…

 

По опыту общения с дальневосточными браконьерами решаем на месте напроситься в гости в какой-нибудь рыбацкий домик. В Южно-Курильске, к примеру, корреспонденту «КП» ни разу не отказывали в разговоре, помогли подешевле снять квартиру на пару дней и даже взяли с собой в море, когда выходили на трепанга. Просили только имен не называть и лиц не фотографировать: «А так, если хочешь, хоть в Японию свозим». — Может, мы с местными рыбаками в Казахстан сплаваем, — мечтает в такси по дороге в Сулак фотокорреспондент «КП». — Да никто вас там к своему дому даже близко не подпустит, — сердито буркнул водитель. — Они там боятся всего и всех. Да и вообще дурной народ. Я сразу уезжать не буду, вас подожду, а то там машину не поймаете. Через 40 минут въезжаем в поселок. Своей серостью и убогостью он чем-то напоминает сахалинский Охотск. Разбитые еще до перестройки дороги, невзрачные домики, покосившиеся заборы… Роскошью заработанных на черной икре миллионов и не пахнет. А самый популярный транспорт — не навороченные джипы, а мотоцикл с коляской. — Тут, если дожди зарядят, только на них и можно проехать, — объясняет таксист и кивает направо: — А это местная биржа. Биржей здесь называют пять лотков, за которыми женщины торгуют осетриной, стерлядью, белугой. Хочешь — копченая, хочешь — свежевыловленная. — А черная икра есть? — высовываемся мы из окошка. — Есть, сынок, все есть, — любезно лопочет старушка. — Только не кричи так. Домой только надо сбегать. Пообещав вернуться, мы направляемся к улице, расположенной вдоль реки. Таксист как в воду глядел. На наш стук из ворот выглядывают суровые лица и грозят спустить собаку. Когда мы уже начинаем отчаиваться, подходит пиратского вида мужичок: — Вы журналисты? — Да, из Москвы приехали про рыбаков писать, а они с матюками на нас… — Подход к ним нужен, — многозначительно изрекает «пират». — Вот американские киношники приезжали, я им устроил такой круиз! — И сколько стоят ваши услуги? — Штука баксов!

Поторговавшись пять минут, сбиваем цену вдвое и отпускаем своего водителя. В стоимость «путевки», по словам нашего нового знакомого Шамиля, входят: «ужин на причале, ночевка в рыбацком доме на берегу реки и выход в море на браконьерской шхуне». Дом на берегу реки оказывается раздолбанной двухэтажной лачугой. Причем наши хозяева снимают только первый этаж. Внутреннее убранство так же далеко от той местечковой цивилизации, что мы видели на Дальнем Востоке. Кухня и две маленькие комнатки, заставленные нарами. Такие показывают по телевизору в криминальной хронике, когда задерживают гастарбайтеров-нелегалов на стройке. Зато обитатели этого «каземата» оказались людьми очень колоритными. Не по-местному гладко выбритый и говорящий без акцента 34-летний Али с детства жил в ставропольской деревушке, 7 лет назад приехал в Махачкалу к родственникам, которые и «подсадили» его на икру. 24-летний азербайджанец Саид с трудом объясняется по-русски, все время шутит и сам же смеется, так как большинство его каламбуров разобрать невозможно. В России на нелегальном положении он живет уже три года. 44летний Профессор про себя ничего не рассказывает, даже по имени его не называют, но внешность говорит сама за себя: интеллигентное лицо, очки а-ля Глеб Павловский, грамотно построенная речь. Али сказал, что когда-то Профессор преподавал в дагестанском вузе экономическую теорию, каким-то образом «встрял на деньги» и оказался в этом бизнесе. С этим «экипажем машины боевой» нам предстояло на утро выйти в море. А пока на прогнившем деревянном причальчике нас потчуют чем Бог послал: две канистры пива, тарелка огурцов и помидоров и плов, приготовленный Саидом. Захмелев, Али (в этой троице он главный) начинает жаловаться на жизнь: — Совершенно невыгодное это дело — рыбалка. Затраты огромные, а отдача — как лотерея. Бензин — купи, сети по 6500 рублей за штуку — вынь да положь, «береговому», чтобы за зад не прихватили, по шесть тысяч в месяц отдай. — К какой силовой структуре относится «береговой», Али уточнить отказался. — А у меня четверо детей, как мне их кормить, если работы нет ни на Ставрополье, ни здесь? — Но ведь черная икра — это огромные деньги… — Только не на моем уровне, — вздыхает браконьер. — Да и к тому же я пока на долг работаю. В Сулаке больше половины таких, как я: назанимали денег, чтобы купить байды, моторы японские, снасти качественные. Я, к примеру, еще $15000 должен. — А как вы в море выходите, если реку тросом пограничники перегородили? — В принципе через этот пост пропускают рыбаков, у которых есть разрешение на вылов частиковых пород (сазан, сом), но для этого нужны местная прописка, спецпропуск и разрешение командира заставы. Хотя ловят-то такие люди все равно не сазанов. А вот у нас таких ксив нет, завтра посмотрите, как мы этот пост обходим.

В 4 утра нас будит задорный смех Саида, троица грузила снасти в байду. Мы с фотографом пристраиваемся в корме. Двигатели взревели, и лодка направляется в обратную от моря сторону. Пройдя вверх по течению метров 500, Али глушит моторы и начинает кого-то вызванивать по мобильнику. Через 20 минут к берегу подъезжает трактор с тележкой, на которую и грузится наш «летучий голландец». 10 минут тряски по бездорожью, и байда уже спускается на воду в морском заливе. Тракторист получает причитающиеся ему 500 рублей и снова едет к реке за очередным клиентом. Мы же уходим на 20 километров от берега проверять оставленные несколько дней назад сети. Снасти притапливаются в определенном месте, а координаты этой точки забиваются в прибор спутниковой навигации (GPS). Только мы появляемся в заданном районе, к лодке Али подруливает еще одна байда с браконьерами. Помахивая бейсбольными битами, они не очень интеллигентно интересуются: — Какого хрена вы тут делаете, это наше место! — У меня эта точка в спутнике забита. — Али достает из-под сиденья старенький карабин. — Давайте по-хорошему разойдемся, не по беспределу. — Ты меня своей пукалкой не пугай, — наезжает быдловатый конкурент. — Своих стволов хватает, покажи свой спутник. Удостоверившись в правильности координат, детина опускает свою биту: — На два километра восточнее наши сети стоят, не вздумайте туда лезть. — Раньше такого не было, — вспоминает Профессор. — А теперь пиратов развелось. Если бы у нас рыбы была полная лодка, так просто не отделались бы. Налетают с автоматами и в лучшем случае улов забирают да двигатели снимают. А ведь были случаи, когда расстреливали людей и байду топили. Саид тем временем забрасывает в воду «кошку» и начинает вытаскивать сети. За два часа работы улов более чем скромный — три здоровых осетра и четыре средние стерляди. Начинаем сворачиваться. Увидев это, дежурившие неподалеку конкуренты снова подплывают к Али. Оценивающе взглянув на улов, они морщатся: «Негусто», — и убираются восвояси. На обратной дороге встречаем лодку знакомых Профессора. Судя по тому, как она проседает в воду, этим браконьерам повезло больше. — Мы в Казахстан ходили на несколько дней, — швартуются они к нам. — Еле от тамошних погранцов ушли. На дне их шхуны лежит около двух тонн свежей осетрины, в каюте — ведро уже засоленной черной икры. — Машину новую куплю, — мечтательно произносит один из браконьеров. — «Лексус» хочу.

Один такой улов тянет на десятки тысяч долларов. После таких запросов тут же рассеивается миф о бедных рыбаках, с трудом добывающих себе кусок хлеба. Как можно истребить рыбную мафию, когда браконьерство приносит такой бешеный доход. Уже на подходе к берегу к нам наперерез подскочил милицейский катер. «Приплыли», — пронеслось в голове. Люди в форме и фуражках о чем-то тихо поговорили с Али, и мы продолжили путь. Рыбу браконьеры сдали сразу на берегу и тем же макаром — на тракторе — вернулись домой. Бензин и новые сети были окуплены за пять часов…

— Рыбная мафия, что здесь, что на Дальнем Востоке, одинакова, — рассказал нам позже 1-й замначальника Каспийского погрануправления ФСБ России Игорь ЦВЕТКОВ, которого всего месяц назад перевели в Дагестан из Владивостока. — Браконьерам главное — нажива, и они не останавливаются ни перед чем. Разница лишь в нюансах. На Тихом океане мафия работает в основном на заграницу, здесь — только на Россию. Почему она бессмертна? В советские времена был такой лозунг: «Границу охраняет весь народ». Мы же здесь только координаторы, поэтому, если не захочет народ покончить с этим беспределом, если скоординированно не будут работать все силовые структуры, пограничникам придется туго. Браконьерили здесь всегда, но не в таких объемах. Раньше же были колхозы-совхозы, а потом все развалилось, и людям, которые всю жизнь занимались рыбалкой (а заниматься в таких поселках, как Сулак, больше нечем), стало не на что жить. За время развала они привыкли добывать легкие деньги, а чтобы отбить у них эту привычку, надо создать инфраструктуру, дать работу, нормальную зарплату. При таком раскладе они сами не захотят рисковать своей жизнью. Ну и запретительные меры надо вводить. Одного моратория на вылов осетровых было бы мало, надо вводить запрет на продажу этой рыбы и черной икры. Иначе через несколько лет мы вообще без нее останемся. А я подумал, почему бы не перенять заграничный опыт, к примеру, Ирана. Здесь, между прочим, с браконьерами не церемонятся: попался первый раз — отрезают руку. При этом на весь мир объявляют, что делают это гуманно, под наркозом. А за второй раз можно нарваться и на смертную казнь. Такие меры не для нашей страны, но в икорной политике Ирана есть одно рациональное зерно — добыча осетровых там монополизирована государством. Кстати, год назад глава Минсельхоза РФ Алексей Гордеев говорил о необходимости введения государственной монополии. Был даже подготовлен закон «О сохранении осетровых рыб и рациональном использовании их запасов», который определяет правила вылова, нормы воспроизводства и защиты осетровых. Предполагалось создать федеральное государственное унитарное предприятие, которое будет жестко контролировать и переработку, и продажу рыбы и икры. Однако воз и ныне там. Когда речь идет о доходах в сотни миллионов долларов, бюрократические преграды расползаются, как рыболовные сети во время нереста. Ведь браконьер — это лишь исполнитель, а нити от него ведут в различные коррумпированные властные структуры как на местах, так и в Москве. Невыгодно им бороться с браконьерами. Под Кизляром мы побывали на Широкольском рыборазводном комбинате. Это едва ли не единственное выжившее в смутные времена предприятие в Дагестане, воспроизводящее осетровых, а ведь раньше их были десятки. Казалось бы, вложи в него деньги, и доходы пойдут. Однако в этом году комбинат не получил госзаказа и вынужден выживать за счет коммерческой продажи искусственно выведенной рыбы. А мысль о том, чтобы восстановить подобные хозяйства по стране, где бывшие браконьеры смогли бы получить работу, чиновникам, греющим руки на черной икре, если и приходит в голову, то только в страшном сне.