Северин Карлссон

Северин Карлссон - одна из легенд Камчатки конца XIX - начала XX веков. На старом кладбище села Запорожья, прямо на краю отвесной террасы, возвышающейся над устьем реки Озерной и Охотским морем, находится его могила. Она относительно ухоженная, а металлическая табличка с надписью, сделанная из нержавейки, практически новая. На ней значится: "Северин Карлович Карлсон. 4.06. 1869 - X. 1932 г."

Северин Карлссон по национальности швед, был коммерсантом, скупщиком мехов и продавцом товаров на западном побережье Камчатки. Пользовался уважением у камчадалов, во всяком случае, так описывает шведский путешественник Стен Бергман в книге "По дикой Камчатке".

"Мы посетили корякскую юрту, которая располагалась почти на нашем пути. Это была одна из самых больших юрт из тех, в которых мы побывали, и в ней было много коряков. Я спросил хозяина, знаком ли он с Карлссоном. Он ответил, что Карлссон - его хороший приятель, и для себя всегда берет оленину у него. Когда, в свою очередь, что-нибудь нужно коряку, то он всегда покупает нужное у Карлссона, который никогда не обманывает, как это обычно делают другие коммерсанты. "Карлссон - человек чести", - добавил коряк. Он рассказал также, что Карлссон сейчас в поездке, но он говорил, что весной его посетят несколько земляков" .

Это было весной 1922 года. Шведская экспедиция уже третий год изучала Камчатку, политическая обстановка в которой было крайне неспокойной. К лету 1922 года экспедиция шла по западному побережью полуострова. Свен Бергман много слышал от камчадалов о знаменитом шведе "Карлссоне с западного побережья", и стремился его застать. В это время Карлссон жил в селе Воровском (тогда - Мономахово, сейчас - Соболево).

"Чем ближе мы оказывались к деревне Карлссона, тем большее расстояние проезжали за день… После полудня 28 марта наконец послышался собачий лай в деревне Карлссона - Мономахово. Через полчаса мы въехали в эту деревню. Мы спросили первого увиденного нами местного жителя, как найти дом Карлссона, и он показал нам красивый дом с верандой и флагштоком. Несколько оживленных детишек, которые увидели, куда мы направляемся, побежали нам навстречу с криком: "Вы едете к Карлссону? Это наш папа". Из дома вышли двое молодых мужчин. Один из них был сыном Карлссона , а другой его зятем . Нас давно ждали.

Оба сердечно поздоровались с нами и гостеприимно позвали в дом. Мы узнали, что Карлссона и Янссона нет дома, но они могут вернуться со дня на день. Несколько дней назад они поехали в деревню Явино, которая является одной из самых южных деревень на полуострове. В ней Карлссон жил раньше и у него там есть разные дела, о которых он должен позаботиться. Для нас было большим огорчением не встретить их, но нам следует дать отдохнуть собакам в течение двух дней, и мы надеялись, что оба шведа за это время вернутся. Тут же стали готовить кофе и бутерброды. Я прочитал письма от Карлссона, Янсона и наших Петропавловских товарищей. Письмо Карлссона было насколько коротким, настолько же гостеприимным. Вот его текст: "Дорогие земляки! Добро пожаловать в мою деревню! Если вам что-нибудь понадобится, то только скажите моему сыну. У вас не будет никаких затруднений с кормом для собак. С дружеским приветом Северин-Карлссон".

Карлссону была хорошо знакома эта больная проблема. Он знал, что самым трудным во время зимних поездок является приобретение корма для собак. Поэтому он хотел избавить нас от этой заботы.

Дом Карлссона не был похож на другие дома на Камчатке. Одна его комната была такой же, как в шведском деревенском домике. Посередине стоял круглый стол, накрытый скатертью с узором, представляющим собой цветы. Над столом висела домашняя керосиновая лампа с абажуром, которая была единственной виденной мной на Камчатке. На подоконниках цвели фуксии и пеларгонии, а у стены стоял книжный шкаф. Он, конечно, был единственным в своем роде на всем западном побережье Камчатки. В этом книжном шкафу мы нашли много шведских книг, среди которых были "Сказание о Фритьофе" и "Легенды о знаменщике Стоуле". "Сказание о Фритьофе" Карлссон знал наизусть… Кроме книг в шкафу был ряд шведских журналов, которые скорей всего попали к Карлссону из дома нашей экспедиции в Петропавловске.

Карлссон был три раза женат на камчадалках, и у него было много детей. Умерла и его последняя жена, и многие из детей. Но восемь его детей были живы, и пять из них дома. Из них трое были малолетними, а двое - сын и дочь - взрослыми. Эти двое выглядели настолько по-шведски, насколько можно себе представить; ничто не напоминало об азиатской крови.

В доме Карлссона мы оставались два дня. Но так как от него не было вестей, мы не могли больше ждать - тем более потому, что из-за теплой погоды реки начали взламывать свой ледяной покров, а нам предстояло пересекать многие реки.

На третий день мы попрощались с этим гостеприимным шведско-камчадальским домом и вышли в путь к морю, чтобы затем следовать вдоль него в течение многих дней. Вразброс по берегу располагались японские рыббазы. В некоторых из них жили сторожа, приглядывающие за ними в течение зимы. Через 20 верст мы подъехали к домику такого сторожа. Около домика была привязана собачья упряжка. Когда собаки залаяли, дверь открылась, и вышел высокого роста мужчина. Мы одновременно узнали друг друга и со взрывным энтузиазмом побежали навстречу. Это был Янсон. После того, как мы поздоровались, я сначала спросил: "А где Карлссон?"

"Карлссон остался в последней деревне, где у него есть кое-какие коммерческие дела с соболями, а я поехал вперед. Я слышал, что вы в Мономахово и попытался вас там застать. Теперь войдем и пока попьем чаю, а Карлссон, конечно, подъедет", - сказал этот выходец из шведской губернии Гнеста.

Итак, мы вошли в сторожку - бедному русскому, который сидел там всю зиму без какой-либо задачи, кроме как смотреть, что все похоже само на себя…Мы просидели несколько часов, разговаривая с Янсоном, но Карлссон не появлялся. Янсон настаивал на том, чтобы мы поехали обратно и провели следующий день все четверо вместе. Наконец мы согласились с его предложением…

Итак, мы повернули нарты и поехали обратно, но не к деревне, а к устью реки, к морю, где у Карлссона был небольшой домик и склад, так как он теперь был большим коммерсантом-меховщиком…

Через два часа мы доехали. Домик был хорошеньким и нам понравился. Рядом находился большой склад из гофрированной жести. Море было на расстоянии нескольких бросков камня. Весь этот вечер мы ждали, а на следующий день беспрерывно разглядывали даль тундры в подзорную трубу, но никакой Карлссон не появлялся. Только в сумерках на горизонте показалась точка. Она росла, и когда от нас до нее осталось несколько километров, Янсон в подзорную трубу рассмотрел, Что это собаки Карлссона. Через некоторое время Карлссон въехал во двор, и мы вышли к нему. Он выглядел совсем по-шведски, несмотря на штормовую куртку и лохматую корякскую шапку из оленьего меха. "Добро пожаловать к нам", - сказал он. Привязав собак, Карлссон вошел, сбросил верхнюю одежду, и мы, наконец, ближе познакомились с ним. Янсон уже приготовил кофе, и после того, как мы попили его, Карлссон взял ключи от своего склада и пошел, чтобы подобрать подходящие консервы, чтобы устроить пир на этой тундре. Никогда прежде тут не собирались четыре шведа. Янсон, который, между прочим, был поваром на судне, владел искусством приготовления пищи, и он взял на себя эту задачу.

Карлссон рассказал немного о своей судьбе. Он родился в городе Хальстадт, ушел в мир моряком и 34 года назад вышел на берег на западном побережье Камчатки в компании с Отто Куорикоски, доктором философии из Финляндии, который по политическим мотивам покинул родину. Они вдвоем вышли на берег у деревни Явино, которая расположена недалеко от южной оконечности Камчатки. Так как оба, особенно Карлссон, интересовались охотой, то они поселились среди камчадалов этой деревни и так же, как они, жили за счет охоты и рыбной ловли. Через пятнадцать лет Отто Куорикоски умер. Еще несколько лет Карлссон продолжать охотиться, но мало-помалу перешел на меховую коммерцию. За свою жизнь он отстрелял более тысячи медведей. Раньше медведи были несравненно более многочисленными, чем теперь… Он рассказал, что в прежние времена охотиться на медведей он обычно ходил вверх по реке Черной к Курильскому озеру. Там он каждый год отстреливал большое количество медведей…

Пока Карлссон рассказывал, Янсон устроил самый помпезный ужин, которого я не встречал многие годы. Ужин закончился виноградным конфитюром со сливками; все это было американским. Но на следующее утро мы должны были в любом случае уехать. Мы встали в 5 часов. На завтрак Янсон угостил нас тонкими оладьями и кофе. Прежде чем уехать от этих двух достойных людей, мы получили от них обещание, что Пасху они будут праздновать у нас в Петропавловске. Мы на прощанье помахали друг другу руками, и скоро наши нарты превратились для них в точку вдалеке".